Сергей Кургинян рассказывает о том, как на самом деле создавались национальные государства. Происходит ли этот процесс сегодня? Что представляет собой нация и почему она становится столь важной темой не только для националистов, но и для всех, кто думает о государстве?
Самое чудовищное во всем, что происходит сейчас вокруг национального сознания, заключается в том, что ни одно понятие не выделено, не существует в сознании в качестве чего-то по-настоящему внятного. Вот говорят: националисты, националисты... Националисты — это те, кто за нацию, да? А что такое нация?
Существуют род как самая мелкая единица, с ним все понятно. Это прайд, дети одной волчицы. Через какое-то время начинается обмен невестами и несколько родов образуют племя. Затем эти племена начинают объединяться в народности – либо на основании очень простроенных пантеонов, например, греческого, где есть Зевс, то есть главный бог, и все остальные ему подчинены, либо уже в монотеистических религиях (иудаизм, христианство и так далее). И это называется "в бессмертный народ превращается племя". Племя становится народом, взяв мессианскую идею, соединив себя с великой мировой религией. Только тогда оно становится народом. Оно входит в историю. И только войдя в историю, став суммой человеческих личностей, это племя становится народом. Но это еще не нация. Это, если точнее говорить, народность. Но человек, живущий на данной территории, пока эта территория религиозно окрашена, принявший ее веру, знающий ее язык и так далее — это член этого народа.
Теперь, предположим, старофранцузская народность интегрирует в себя племена при Капетингах, Каролингах. Что лежит в основе? Религия и язык. Мелкие языки превращаются в диалекты, а в основном все спаивается единым языком. Это задача абсолютизма, который соединяет все в централизованное государство.
Но возникает кризис народности. В чем он? Первое – конфессиональные конфликты. Хорошо, когда можно сказать, что француз — это католик. А когда появляются гугеноты? Когда начинается Варфоломеевская ночь? И вторая главная проблема, которую почему-то никто не понимает, хотя она лежит на поверхности: появление светских людей. Вот это – просто светский человек. Он не католик, не гугенот. Когда он один, то его можно сжечь или не заметить. Сначала не заметить, потом сжечь. Потом оказывается, что их надо жечь очень много – инквизиция называется. А их все больше и больше. И их надо каким-то образом вписать! И вот тут встает вопрос: народность рушится, а из-под нее-то лезут племена.
Был такой аббат Сиес, один из деятелей Французской буржуазной революции. Который говорил: "Чем было третье сословие — ничем. Чем оно станет — всем!". Он, когда хотел разоблачить Марию-Антуанетту, сказал: "Нам, галлам, надо сбросить франков". Потому что франки – это полугерманское племя внутри французского народа, а галлы — это кельтское племя. И он хотел противопоставить одних другим. Но он один раз об этом пикнул и заткнулся. Потому что если бы он противопоставил еще раз, ему бы голову отрубили – хоть Дантон, хоть Робеспьер. Потому что им только галлов и франков не хватало! У них возникла проблема зависания французского народа над бездной. Нет народности, нет религии, нет абсолютизма, нет ничего – [чем скреплять?] Вот тогда был выдвинут проект модерн.
Проекты выдвигают не гениальные люди, которые расписывают все по клеточкам. Проекты — это ответ человечества на возникновение примитивной, вопиющей проблемы. Вот когда возникла примитивная, вопиющая проблема под названием светский человек, то надо было перестраивать идентичность. И вот тогда был создан проект модерн, а внутри него нация. Нация — это субъект модернизации, и одно без другого не существует. Нация осуществляет модернизацию, а результатом модернизации является нация.
Но что такое нация? Это общность светских людей, у которых существует определенный критерий, по которому их можно называть единой общностью.
Ну, иногда говорят (в Америке, например), что это просто гражданство. Ну, вот, извините, Обама. Сейчас идет спор – в Кении он родился или нет. Если в Кении — то импичмент. А если в Гонолулу, то все хорошо. Значит, уже не все граждане равны. И только те, кто родились на данной территории, могут стать президентами. Но за этими пределами как бы ничего другого нет. Но это неправда! Америка – страшно идеологическая страна, и это все понимают.
Классикой нации, конечно, является Франция. Нация была построена Робеспьером и якобинцами, и завершена Бонапартом, его диктатурой. Она строилась железом и кровью.
Значит, [кто входит в] нацию? Это человек, который живет на данной территории, в совершенстве владеет данным языком, полностью интегрирован в данную культуру. Дальше существует еще два понятия. [Одно из них] – этос. Это священные камни. Этот человек поклоняется этим священным камням. Для него есть святость этих камней. Хотя, может быть, он и светский, но когда он видит храм Покрова на Нерли, или, не знаю, Реймский собор, в нем трепет есть какой-то. И второе – он находится в определенном ряду истории, в историческом ряду. Для него есть эти герои: Жанна д`Арк и так далее. Вот этот человек принадлежит к нации при выполнении этих пяти условий.
Архитекторы национального проекта, национального государства запрещают обсуждать, кто какого рода-племени. Потому что только разбуди это племенное – и нации не будет. Потому что единство французского государства в Вандее, в Бретани, где был свой язык бретонский, свои нравы и все прочее, осуществлялось гильотиной. А единство французского государства в Провансе осуществлялось так называемыми "республиканскими свадьбами", который творил "палач Нанта" Карье. Они связывали сепаратистов парами, мужа и жену, и топили. То есть жестокости французской революции были ничуть не меньшими, чем жестокости большевизма. Это надо понять.
Значит, нация — это определенная общность, созданная в рамках проекта модерн, правильно построенного капитализма, прогресса, модернизации, и держащаяся только на них.
Почему это страшно актуально? Вот вообразите себе Индию. В Индии же нельзя говорить: "Индус" в ответ на вопрос: "Ты кто такой?". Он индиец, а не индус. Потому что индус, это человек, который исповедует индуизм, а там 150 миллионов мусульман, да и других достаточно. Представьте себе, что Индии захлебывается проект модерн. Что там возникает? Там все эти племена рассыпаются и начинают грызться друг с другом. Там будет 100 миллионов трупов.
А Китай? Что, нет памяти о конфликтах манчжурцев и ханьцев? Что такое китайская нация? Это гениальное изобретение Сунь Ятсена – принцип "пяти лучей", единства племен. Теперь у нас. Все, кто сейчас начинают рассуждать и называть себя националистами, - они не националисты, они племенники. Они люди, которые начинают агрессивно обнажать племенное начало. Кто такой Рус – непонятно, что это такое — неясно. Но только ясно, что раньше, чем это будет обнажено и от этого отпадет Кавказ и все остальное, окажется еще, что сами эти русы ненавидят друг друга: новгородцы вспоминают что-то москвичам, сибиряки существуют вообще отдельно – и это всё распадется на трайбы. Проблема в том, что настоящий национализм, и то, что сейчас пропихивают в виде национализма — это совершенно разные вещи.
Значит, национальное государство — это то, что я объяснил. А империя — это союз народов в поле сильной идеи! Коммунистической или любой другой: Габсбургская империя — католической, Российская империя — православной идеи. Но там же союз народов! Поэтому нам сейчас надо отвечать для себя, что мы строим: правильное национальное государство, но тогда нация — это то, что я сказал, или империю, в смысле союза народов.
Но русские веками (и не 70 лет, а столетиями!) строили только империи. Империи не в прошлом! И что такое будут русские, когда они вместо империи начнут строить что-то другое? Северный Кавказ тоже станет нацией или он отделится при этом? Это трагическая проблема нашего будущего. Но самое главное, что мы внутри этой проблемы не осуществили главной работы: мы не дали вещам правильные имена. Как говорил Конфуций: "Если хочешь собрать страну — давай вещам правильные имена и выкликай их на всех базарах".
- Войдите, чтобы оставлять комментарии