По мнению социолога Бориса Кагарлицкого, Барак Обама крайне невыгодно показал себя на первом саммите "большой двадцатки". Американский президент не высказал ни одной сколько-нибудь значимой инициативы, способной изменить кризисную ситуацию. Подобный провал Обамы вкупе с безыдейностью политиков третьих стран и предсказуемостью антиглобалистов низводит саммит в Питтсбурге до уровня формального мероприятия.
Борис Кагарлицкий, политолог:
Саммит в Питтсбурге оказался, в общем-то, неожиданно банальным, неожиданно неинтересным. Т.е. на самом деле, когда саммит готовился, от него тоже ничего сенсационного, ничего невероятного не ждали, но, тем не менее, поскольку все-таки формат «Двадцатки» – это новый формат, во-первых. Во-вторых, кризис все-таки заставляет как-то по-другому смотреть на вещи и более серьезно относится к обсуждаемым вопросам. И в третьих, все-таки от Обамы ждут каких-то важных инициатив, хотя бы, потому что пока их не было, по большому счету.
Все-таки интерес к саммиту был, но этот интерес, конечно, не был оправдан в итоге. Потому что в итоге мы получили набор общих деклараций. Общие заявления о том, что с одной стороны стало немножко лучше, а с другой – не нужно оставлять усилий. И также ряд достаточно технических вопросов, который обсуждался и отчасти был даже решен, но который не имеет сам по себе уже никакого значения, учитывая то, что эти вопросы надо было решать лет 15-20 назад, тогда они имели бы какой-нибудь политический смысл.
Что касается протестов, то даже и протесты уже перестали быть в значительной мере сенсационными. Потому что, да были столкновения протестующих с полицией, да был слезоточивый газ, да был момент конфронтации, но… Начну с того, что это тоже стало уже неким ритуалом, неким обязательным сопровождением любого крупного международного мероприятия такого рода. Во-вторых, сам характер протестов в значительной мере изменился. Если, например, в Сиэтле, в 1999 году протестующим: во-первых, удалось сорвать значительную часть мероприятия; во-вторых, им удалось повлиять на изменения в ходе саммита позиций участников. В общем-то, опять таки, в других случаях мы видели, когда это влияло хотя бы на срыв каких-то элементов событий. В 2000 году, в Праге, была сорвана встреча МВФ и Всемирного банка, просто не смогли принять Резолюцию, и разъехались, бросив, так сказать, поле боя. А в Ростоке была сорвана пресс-конференция частично, т.е. у всех, кроме Путина, была сорвана пресс-конференция. Т.е. это имело влияние на ход событий.
Что касается события, в данном случае, в Питтсбурге. Допустим, я был в Штатах как раз накануне саммита и по альтернативному телевидению было довольно много интервью с протестующими, с теми, кто приезжает участвовать в протестах. А там достаточно четко были поставлены вопросы. Там был поставлен вопрос, прежде всего, безработицы. Во-вторых, очень четкая позиция стала в том, что экономическая политика неправильная, потому что деньги даются наверх экономики, т.е. в те самые структуры, которые уже привели к кризису и которые не реформированы, которые не эффективны, которые усугубляют кризис своими действиями, которые зачастую просто деньги разворовывают. А вместо этого – призывают давать деньги населению в той или иной форме. Не обязательно в виде кэша, не обязательно в виде наличности, но через какие-то программы, которые непосредственно затрагивали бы повседневную жизнь простых обывателей.
Протест был фоном, он не влиял на характер событий. И, если можно говорить о каких-то выступлениях Обамы, когда он говорил гуманные в обычном своем стиле вещи. Но Обама и так их говорит, да? Другой вопрос, что Обама сам по себе был бы в Соединенных Штатах не возможен, если бы в 1999 году, скажем, не было бы Сиэтла. Если б не было мощных социальных движений в Америке и в Западной Европе, начиная с первых 2000 годов. Но с другой стороны, опять же, от Обамы ждут, наконец, содержания. Где главное? Мы пока видим пожелания, мы видим нежелание человека сделать что-либо ужасное, отвратительное или то, что вызовет общественное мнение, оторопь или отвращение. Т.е. он не хочет быть похожим на Буша. Он не хочет повторять то, что сделал предыдущая администрация. Но собственных позитивных инициатив он пока не выдвигает. Обама тоже как бы вот оказывается похож на этот саммит. Ожидания вроде бы позитивные, неопределенные, но и они не оправдываются.
Что касается технических вопросов, то с ними тоже проблема. Потому что, конечно, общий разговор о том, что страны Третьего мира, особенно крупнейшие из них, такие, как Индия и Китай, опять же, Бразилия, опять же, в перспективе Южная Африка, возможно, Нигерия, возможно, при определенных раскладах Аргентина. Все эти страны начинают играть вроде бы формально более существенную роль в мировой политике и мировой экономике. Но здесь очень большие проблемы. Скажем, 20 лет назад, 25, 30 даже лет назад страны Третьего мира высказывались за изменение мирового экономического порядка. Но как раз вот эти инициативы 20-30 лет назад потерпели сокрушительное поражение. Причем настолько сокрушительное, что те элиты, которые эти предложения выдвигали они, либо были сметены, т.е. уничтожены, физически уничтожены, либо они эволюционировали, т.е. они перешли на позиции идеологически, по крайней мере, противоположные. Они себя воспринимают как часть Западной элиты, они ни коим образом ей не противостоят, они противостоят собственному населению.
Возникает очень любопытный расклад, когда вы пополняли вот эти ряды международных чиновников и представительства соответствующие там, МВФ, Всемирные банки, новыми людьми. Но эти новые люди абсолютно ничем не отличаются от старых: ни по своим взглядам, ни по своим целям, ни по своему, в общем-то, социально-культурному облику. В этом смысле просто Западные элиты они становятся глобальными теперь. И поэтому как раз тогда, скажем в 70-е, 80-е, начало 90-х годов, подобного рода инициативы расширения Всемирного банка и Международного валютного фонда, они отвергались жестко и абсолютно бескомпромиссно. А сейчас, наоборот, в общем-то, без всяких проблем, пожалуйста, какие вопросы. Ну, будет у нас сидеть несколько бразильских или африканских чиновников в этих учреждениях, они будут получать свои хорошие зарплаты и все будут счастливы. Т.е. ну, почему бы ни поделиться с несколькими милыми бразильцами, веселыми, добродушными, да?
Это ничего не меняет. Причем заметьте, обсуждение квот никак не было связано с обсуждением содержания работы, с обсуждением критериев работы, с обсуждением целей деятельности, с обсуждением оценки эффективности и результатов этой деятельности. Т.е. ни один из содержательных вопросов даже не поднимался. Но вот зато вот просто радостно так, весело делили посты.
И вот еще один очень важный вопрос, который саммит должен был бы решить, но который он не решил. И который, по всей видимости, будет решен стихийно, но без обсуждения. Вот он как раз и был ключевым. И на саммите, собственно говоря, если и имело смысл о чем-то говорить, то только о нем. А именно о том, как долго и в каких объемах будет продолжаться государственная поддержка в мировой экономике. Об этом говорили в общих словах. Никаких конкретных цифр не называли. Вот если на предыдущем саммите «Двадцатки» говорили о том, что будет теперь такая-то примерно сумма. Т.е. там оценивали объем, масштабы, сроки, вот эти вот вбросы государственных денег. То, заметьте, сейчас это не было проговорено. Почему? Потому что на самом деле все знают то, о чем не хотят говорить. А именно, что с одной стороны, отказаться от политики они не могут, но и продолжать ее тоже не могут. И что делать не знают.
Потому что вброшено уже с начала кризиса 10 триллионов долларов. Так продолжатся дальше не может, т.е. возникает дилемма: либо государственные вложения начинают просто исчерпываться, потому что нет денег, просто они кончились, золотовалютные резервы большинства стран исчерпываются; либо это все приводит к мощнейшим инфляционным проблемам, причем в мировом масштабе. Т.е. деньги начинают стремительно обесцениваться. Т.е. или так, или так. В любом случае, эффективность этих вложений снижается.
И собственно говоря, то, что сейчас происходит на мировых рынках, когда, в общем-то, установилась такая странно двусмысленная стабильность. Когда вроде бы падения нет резкого, хотя есть, скорее, тенденция вниз, но и роста нет. Это как раз результат этого состояния. Этот вопрос по-настоящему не обсуждали, хотя, в общем-то, эксперты ждали именно этого. Ответа не было, но отсутствие ответа – это тоже своего рода ответ. По существу, если можно сформулировать ответ, он сводится к следующему: во-первых, каждый решает сам, никакого согласованного решения больше не будет по главному вопросу, т.е. в этом смысле саммит провалился полностью. Второе, каждый решает сам, но примерно будет понятно, кто, как будет решать.
А именно, допустим, Китай, может быть, будет продолжать вбрасывать деньги, потому что там еще остались деньги. Соединенные Штаты начнут постепенно сворачивать программы государственных вложений в экономику, потому что уже они достигли предела и, соответственно, американские вложения начнут снижаться. И это, скорее всего, будет очень важным фактором усугубления кризиса на ближайшие несколько месяцев. Ну, а Россия будет затыкать дыры, как всегда. Т.е. деньги вбрасываться будут, но по очень специфичному российскому методу, т.е. когда увидят, что где-то дыра хлещет, то эту дыру можно забить. Пока хватит ресурсов – мы их будем затыкать.
Но ресурсов, примерно на полгода, должно хватить. Дальше, не знаю. Но, так или иначе, но саммит в этом смысле имел результат. Результат этот достаточно мрачный. Этот результат стоит в неспособности правящих мировых кругов сформулировать для себя хоть сколько-то бы внятную стратегию борьбы с кризисом. И, в общем, по существу, признание собственного бессилия.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии