Считайте сердце главным судьей и веру – мощью.
Живая Этика
Кармическая кара и ее искупление
Кирилл, некогда бывший славным и богатым боярином, «к старости обнищал, впал в бедность. Скажем, как и почему он обнищал: из-за частых хождений с князем в Орду (туда надо было везти богатые дары. – А. К.), из-за частых татарских набегов на Русь (с 8 и до 15-летнего возраста Варфоломея было два таких набега на Ростовское княжество. – А. К.), из-за частых посольств татарских (этих надо было полностью содержать, а в посольстве бывало по несколько сот человек. – А. К.), из-за многообразных налогов тяжких и поборов ордынских, из-за частого недостатка в хлебе (от неурожаев. – А. К.)» (с. 303). Казалось бы, достаточно названо убедительных причин разорения семьи Кирилла. Ан нет, не названы еще главные: «Но всех этих бедствий хуже было великое нашествие татарское, получившее наименование «рати Федорчука Туралыкова» (1327 г. – А. К.). Год спустя начались гонения от великого князя Ивана Даниловича, который через несколько лет присоединил к Москве Ростовское княжество. «О горе, горе городу Ростову, особенно же его князьям, у которых было отнято все – и власть, и княжение, и имущество, и честь, и слава, и все прочее. Все досталось Москве» (с. 303). Но не только князья, а и «все живущие в Ростове» сильно пострадали, и «немало ростовцев было принуждено отдать свое имущество москвичам» (там же). Ростовские князья и бояре держали сторону Твери, главной соперницы Москвы, и тем самым противодействовали объединению Руси и искуплению ее кармической вины за междоусобицы, а значит, и общему освобождению от татаро-монгольского ига. Ростовские князья и ближние бояре были виновны более простых людей, а потому и кармическое наказание правителей должно было быть – по справедливости – наибольшим. Карающей рукой судьбы являлись московские власти, последовательно стремившиеся к объединению Руси. Их гнев обрушился на ростовских бояр. Для устрашения строптивых ростовский тысяцкий (военачальник) Аверкий был повешен на площади г. Ростова вверх ногами, да «так и оставлен на поругание» (с. 304). «И напал страх великий на всех видевших это и слышавших об этом, не только в городе Ростове, но и во всем княжестве Ростовском» (там же). «Страх великий» от междоусобицы русских князей, помноженный на страх от татар – эти простые слова верно передают состояние угнетенности сознания не только ростовчан, но и всего населения Руси. Жестокое время, жестокие власти, жестоко страдающий русский народ! Под двойным игом, внешним и внутренним, ослабела и вера в Бога, в Спасителя. Поражение Руси от Батыя по древней традиции воспринималось в народе как поражение ее христианского Бога. В приходской церкви, в соборе Варфоломей постоянно слышал здравицы в честь монгольского хана и его семьи, которые провозглашал священник – это была вынужденная плата православной церкви за монгольские ярлыки, освобождавшие ее от налогов и других форм угнетения. Бич Божий не стал бичом для церковной верхушки. Таким образом православная церковь была поставлена на службу монгольским ханам. Вера в Бога и надежда на Его помощь Руси постепенно угасали, а с ними угасала и любовь к ближнему, ожесточались сердца людей. Духовное угнетение венчало все формы ига. Вот почему, мы полагаем, пришло время родиться на Руси человеку, который совершил бы высокий радостный подвиг возрождения веры в Бога-Спасителя. Такова, думается, самая глубокая причина, побудившего Великого Учителя принять решение о своем воплощении в семье ростовских бояр, Кирилла и Марии, в их среднем сыне. Церковь явно неудовлетворительно выполняла свой главный долг – укреплять веру народа в Спасителя.
Переселение боярина Кирилла с семьей из Ростовского княжества в Радонеж было вынужденным. Но это не означает, что у семьи Кирилла не было выбора. Есть сведения о переселении ростовчан в Москву, в Великий Новгород и в Тверское княжество. О побудительных мотивах переселения именно в Радонеж в «Житии» сказано вполне определенно: «...и льготы многим людям дал» владелец Радонежа, князь Андрей, младший сын Ивана Калиты, «и ослабление большое тоже обещал сделать» (с. 304). К этому можно добавить географическую и климатическую близость Радонежа к Ростову – сравнительно с другими вариантами. В Радонеже семья Кирилла «поселилась близ церкви... Рождества Христова» (с. 304). И это все, что сказано в «Житии» о новом местожительстве. Ни социальные условия жизни, ни материальные заботы, ни труд семьи агиограф не освещает: это низкие, житейские, а не житийные вопросы. Его творческий простор замкнут здесь деспотическим каноном. Летописцы были свободнее, не говоря уж об авторах светских.
«...Нужда и злоба» (с. 302) Москвы допекли ростовских бояр, и они разбежались кто куда. Льготы князя Андрея помогли, конечно, переселенцам встать на ноги, но не вернули им прежнего социального статуса и прежних благ. Целину им приходилось поднимать своими руками. Бывшие знатные люди были низведены почти до положения крестьян.
Библейские образы, и только они, помогают понять, что беды, обрушившиеся на семью Кирилла, были катастрофически тяжкими и воспринимались как наказание Божье. Если мы сообразуем с этим многолетнюю длительность несчастий и преследование боярина за поддержку ростовского князя, то мы полнее осознаем напряжение повседневных испытаний переселенцев. Становится понятным, почему преждевременно состарились родители Варфоломея (им было, вероятно, лет 45-50 ко времени «бегства»), почему их одолели болезни и почему, наконец, они загодя приняли монашеский постриг. Тщета, бренность богатства и самого существования человека, на собственной судьбе прочувствованные ими, стали, похоже, определять их душевный настрой. Учебник жизни был сборником драм и трагедий. Самой запутанной, исполненной злобы и коварства, была трагедия борьбы за власть и собственность между русскими князьями и боярами. Именно она превращала страх людей перед силой монгол в страх за будущее, в дряблое сознание безнадежности.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии