Борис Кагарлицкий утверждает, что безработица во время кризиса становится всё более серьёзной проблемой. Увольняют не только среднее звено, но и топ-менеджеров. Кто-то, вернувшись из длительного отпуска уже не найдет себе места. И тогда могут начаться бунты, такие как в Пикалёво или даже более серьёзные.
Борис Кагарлицкий:
С рынком труда происходят очень странные вещи, потому что, во-первых, никто не знает, сколько у нас безработных. И, кстати говоря, методики, которые мы используем, они не вполне убедительны. Существует методика подсчета численности безработных, которую разработала международная организация труда – МОТ. И существует служба занятости Российской Федерации, т.е. госструктуры, которая тоже дает статистику, причем статистика службы занятости, она уже не оценочная, она абсолютно железная, потому что служба занятости фиксирует людей, которые зарегистрировались в службу занятости. А вот дальше начинаются чудеса, которые, скажем, очень хорошо проанализировала Анна Очкина, социолог.
В своих публикациях показала, что на самом деле, люди, которых мы учитываем по статистике в службах занятости и люди, которых мы учитываем по статистике, рассчитанной на основе методики МОТ – это не одна большая и маленькая группа, которые друг в друга входят, а это две разные группы. Причем, зачастую, люди, которые в службу занятости зарегистрировались как безработные, в действительности как раз работают. И наоборот, большая часть людей, которая по методики МОТ проходит как безработные, но с точки зрения службы занятости не регистрируются, действительно являются безработными. Т.е. иными словами, ничего понять нельзя. Эти две схемы совершенно друг друга не дополняют.
В чем проблема? Во-первых, есть куча категорий специфических для России, мы не очень понимаем, что с ними делать. Ну например, как быть с задержкой заработной платы? Как засчитывать этих людей: безработные они или работающие? Ну опять же, знаешь, во многих случаях сначала задержки, а потом уже официальное уведомление об увольнении. Значит соответственно, задержка заработной платы – это некое такое отсроченное увольнение. Кроме того, есть куча людей, которые вроде бы числятся безработными, но при этом где-то налево работают. Опять же неформальный сектор, все это мы прекрасно знаем. Т.е. картина безработицы очень запутанная – это первое. Второе: у нас уже речь идет о косвенных последствиях безработицы.
Т.е. в России очень много городов, построенных вокруг 1-2х предприятий. Если эти предприятия начинают сворачивать свою деятельность, то, соответственно, начинает умирать уже город. И это уже не просто проблема безработицы, это гораздо серьезней. Причем начинает разваливаться инфраструктура. Вот как раз пример Пикалево в Ленинградской области – это совершенно классический пример того, что происходит. Мало того, что закрылось предприятие, начали закрываться другие объекты, и, в конце концов, закрылась теплоцентраль. В результате чего город остался весь без горячей воды. Жители города ринулись в мэрию, где как раз шло заседание по обсуждению вопросов, связанных с улучшением, решениям, изменениям, исправлениям ситуации, да? Толпа народа ворвалась туда, в мэрию, с криками, что мы хотим горячей воды хотя бы, да, если нет работы, если нет денег, если нет ничего, то дайте нам хотя бы помыться. И проблема не решена. Т.е. Пикалево так и остается вот такой зоной кризиса. Я думаю, что рано или поздно как-то решат это, воду пустят, наверно, все-таки. Но проблема в том, что таких пикалевых в России десятки, если не сотни уже сейчас. И эту проблему надо решать на государственном уровне.
Нужно уже не просто бороться с безработицей, нужно решать социальные проблемы, надо, чтобы государство взяло на себя ответственность за комплексное развитие регионов, в том числе и малых регионов, таких как районные центры. И тогда государство должно выступить в роли генерального инвестора по восстановлению этих регионов. И кстати говоря, это гораздо интереснее и нужнее, чем вот эти огромные национальные проекты, которые не понятно, что сейчас будут давать в условиях кризиса, которые очень амбициозны, красивы, может быть даже нужны в чем-то. Но вот привести в порядок город Пикалево, на самом деле, гораздо более актуально и более важно, и, в конечном счете, для развития страны, более стратегическая задача.
Ну прежде всего, люди еще не осознали, что безработица становится серьезным фактором в больших городах. Значит, средний класс московский, петербуржский подзаработал за последние пять лет. Ну так что? У нас отпуск будет не две недели, как обычно, а месяц, два и так далее. Самое будет интересное, когда они вернутся из отпуска. Ну деньги-то понемножку кончаются, а рабочих мест больше не становится. Но надо понимать одну вещь, что проблема безработицы - это ведь не то, что люди вот всегда остаются безработными, это среднестатистическая проблема. Многие находят работу, устраиваются, потом снова ее теряют, снова находят и так далее. Но с другой стороны, через безработицу, в итоге, через этот опыт социальный проходит гораздо больше людей, чем нам может показаться по статистике. И это меняет социальную психологию, меняет вообще всю культуру общества.
Второй вопрос: как долго люди находятся безработными? Т.е. одно дело, вот я сказал, представители среднего класса, белые воротнички, хорошо оплачиваемые, накопившие денег, ну 2-3 месяца как-то прокантавались без дела – ничего страшного. А вот если они окажутся без работы на полгода? Совсем другая картина. Больше того, если они вдруг обнаружат, что той работы, которую они раньше имели, типологически вот этих видов занятости больше нет и не будет. Во время экономического роста создавалось множество предприятий, которые имели совершенно непропорционально большой управленческий состав. У нас в России одно из худших в мире или в Европе соотношение между работниками и управленцами. Т.е. для многих предприятий характерно соотношение, скажем, шесть к четырем.
Т.е. шесть работников, собственно, которые выполняют какие-то производственные функции и над ними четыре управленца. И вообще-то у меня возникло ощущение, что главная функция этих людей была во время экономического роста потреблять. Потребление – тоже важная экономическая функция. Ну мы же не можем просто выдать людям деньги и сказать вот: товарищи, господа, джентльмены и леди, вот вам деньги, потребляйте в свое удовольствие, работать, пожалуйста, не надо. Но так мы, к сожалению, не можем сказать, поэтому создаются какие-то должности, функции, опции и так далее. А во время кризиса так не играют. Теперь получается так, что его кидают, ему говорят это все не нужно, и вообще это в принципе не нужно, ну а ты как-нибудь справляйся один, сам по себе. И человек чувствует себя брошенным, обиженным, обманутым и униженным. И главное он начинает в значительной мере винить себя уже. И это самое опасное, т.е. начинает разрушаться личность.
Но есть еще один очень важный момент, что пока что увольняют рядовой состав. Т.е. управленцы среднего, верхнего звена, естественно, не увольняются. А представьте себе, что начнется волна банкротства, а она начнется, потому что это необходимая часть любого кризиса, на определенном этапе проходит массовое банкротство. И в этом случае начинают увольнять реальных управленцев, т.е. тех, кто действительно командует, принимает решения и так далее. Т.е. хороший ты управленец – плохой, нужный сотрудник – не нужный – это уже не имеет значение, потому что закрылось все. Соответственно, выходят на рынок труда, во-первых, наиболее квалифицированные, наиболее опытные работники.
Во-вторых, выходят на рынок труда, как я уже сказала, управленцы, которые умеют организовывать, руководить людьми. И третье, выходят на рынок труда даже люди с предпринимательскими способностями, которые зачастую просто не могут сразу начать свой бизнес, потому что для этого нужен капитал. Т.е. мы имеем на самом деле потенциально как раз те самые кадры для социального протеста, каковых не было раньше, потому что появились организаторы. Они будут организовывать, руководить. Только они уже буду не в сфере бизнеса это делать, а в сфере, скажем, социального протеста. И тогда вот мы получим совершенно другой уже расклад, и это будет серьезно.
Понятный вопрос возникает: а почему, скажем, эти люди не найдут себе применения, что называется, конструктивно, почему они будут именно протестовать? Но я как раз хочу сказать, что они при первой же возможности предпочтут не протестовать, а делать что-нибудь конструктивное. Проблем в том, что конструктивная деятельность предполагает, во-первых, инвестиции, во-вторых, инвестиции верно направленные и эффективные. Понимаете, для любого крупного учреждения, будь то государство, будь то какая-нибудь крупная корпорация, выгодней сделать один большой проект, вот почему нам выгодно сделать 4 больших проекта, чем копаться вот с Пикалево, еще с каким-нибудь городком там. Потому что там надо вкладывать небольшие средства в очень конкретную работу, при чем только на местах можно определить, осмысленна эта работа или не осмысленна.
Т.е. должна быть очень радикальная децентрализация. Этого сейчас нет, этому противится вся структура и государства, и частного бизнеса, и частных корпораций, по крайней мере, крупных корпораций. Поэтому возникает как раз проблема реорганизации социальной и политической структуры на места. А с другой стороны, у нас действительно есть большая проблема нехватки квалифицированных рабочих кадров, но она опять же не решаема, засчет того, что менеджера по окнам отправить к токарному станку, потому что, извините, у токарного станка нужно учиться сначала работать. Нужна очень глубокая перестройка снизу, а для того, чтобы она произошла, нужно чтобы наверху осознали тупик, что дальше вот идти по-старому нельзя. Тупик этот на самом деле может быть где-то интеллектуально, рационально осознан, эмоционально - нет. При чем этого осознания нет не только наверху, но и внизу. Т.е. люди-то внизу, на самом деле, может, даже более консервативны, чем наверху. Сейчас мы вот в этом тупике находимся, ну вроде никуда не двигаемся, об стенку не бьемся еще пока, а дождемся, понятно, следующего удара кризиса.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии